hippy_end в Грэм Филипс - 31-29.08.2014 - ЛНР - большой обзор - "А вы считаешь, что вам будет победой?"Все видео взяты с американского ресурса Youtube и соответственно признаны отвечающими общепринятым международным нормам информации, разрешенной к распространению
Итак, неугомонный, отчаянный британский репортер Грэм Филипс вернулся в зону боевых действий - и все мы теперь получили хорошую возможность смотреть репортажи настоящего профессионала. Далее обзор из пяти видео Грэма Филипса, опубликованных вчера репортажей из Хрящеватого и Новосветловки, плюс окончание размещенного здесь 29 августа видео о поиске бойцами места дислокации орудия, обстреливавшего Луганск - читайте, слушайте, смотрите
Грэм Филипс – Хрящеватое – ЛНР – 31 августа 2014 года
Сожженная БМД украинских вооруженных сил стоит меж двух деревьев в десятке метров от жилых домов – ополченец: «Технику вот, видите, под дома людей ставили» – Грэм: «Это чей техник?» – «Это украинская техника. Ставили под дома людей. Специально». Чтоб по ним не стреляли. Вот такие у нас укры, так защищают наше население, – красноречиво показывает рукой. – Специально под дом поставили, чтобы было труднее выбить. И вот. Вон смотрите, и вот»
БМД стоит практически вплотную в разрушенному забору, за ним, вплотную к дому – вторая сожженная единица бронетехники –Грэм: «Это ваш дом?» – хозяин дома: «У меня тут была машина. То, что от нее осталось…» – Гржэ: «Это тоже украинский?» – ополченец: «Наверно. Скорее всего» – хозяин дома: «Нет. Это тут был, это старый» – ополченец: «Давно стоит здесь?» – «Да. Это у той…» – ополченец: «Ну, вот, видите, как с домами поступают» – Грэм: «Это домашний БМП» – «Ага» – оба хохочут
Еще Грэм Филипс из Хрящеватого – 31 августа 2014 года
Сожженный танк с белым номером 23 – Грэм: «Что здесь происходило?» – ополченец, ъудой, стриженый наголо мужчина лет тридцати пяти: «Что здесь происходило? Страшные вещи. Пару слов…» – Гржм: «Точно, подробности, если не против» – «Давайте не на этом фоне. Там вам люди всё расскажут. Меня здесь не было, что здесь происходило. Я мог только со стороны за этим наблюдать. Страшные бомбежки. Всем, чем только можно. Градом, минами. Всё обкладывали.
А местные жители, вот мы с вами пройдем, они вам более подробно расскажут, как они боялись в подвалах и до сих пор боятся – уже третий деньги стрельбы нету, а они боятся выходить оттудова. Потому что их очень напугали. Из подвалов не выпускали, по ихним словам. Не давали ни за водой ходить, ни по улицам передвигаться. Кто-то высовывал голову, сразу стреляли. Говорили: залезьте обратно и никому не ходить. Это всё местные жители вам расскажут. А что я вам могу рассказать?»
Грэм: «А чей это танк?» – «Это танк наш еще, с 17-го числа здесь стоит. Погибли в нем героически экипаж. Когда наступали украинские силы, подбили его. Героически погиб. Своих мы двухсотых, слава богу, забрали» – Грэм: «Только один здесь подбили?» – «Так точно. Танк один наш, техника. Всё остальное брошено здесь укропами. Когда их выбивали отсюдова, они всё бросали, уходили» – Грэм: «А как вы считаете, украинские войски? Украинские войски?»
«Обстановку в войсках Украины? Пагубная. Бегут. Бросают за собой технику. Вот вы посмотрите – вон БМП ихнее стоит, практически на ходу. Разве нормальная армия, которая в состоянии еще что-то сделать, будет бросать свою технику при отступлении? Нет. Они боятся. У них паника. А всё почему? Потому что вот они ополчились против правды. Не мы к ним на землю шли. Я всю жизнь живу в Луганске. И буду жить дальше. Это они ко мне домой пришли. Не я к ним домой. Я ж не пошел на Западную Украину бомбить ихние дома.
Я думаю, вы по Луганску тоже ходили. Видели, как там всё разрушено. У меня вообще на квартале дом полностью выгорел. Минами побомбило. Девятиэтажки. Жилые комплексы. Всё это побомбили, разворотили. Это не мы начали. Они к нам пришли – я еещ раз повторяю. Не мы. Это очень страшно. Люди очень все напуганы и очень боятся. Не хватает еды у людей, воды. Элементарные вещи. И еще эти мародеры… С которыми тоже надо разбираться. Не все люди сознательные. Некоторые на этом наживаются»
Грэм: «А как ваше имя?» – «Меня Денис зовут» – Грэм: «Спасибо» – переходит на английский – показывает воронки в асфальте перед танком – круглые – много – гильзы на следах танковых гусениц на асфальте – «Украинский оставили это туда, убегал?» – «Убегали, оставили технику. Да. Вот это вот БМП ихнее» – кивает на стоящую поодаль на дороге БМП – Грэм: «Это вчера?» – «Нет, это не вчера. Это два или три дня назад было, когда они спасались бегством отсюдова»
Грэм: «А где они сейчас?» – «Отходят. Куда, не знаем. Командованию виднее. У нас цели другие, задачи. Должны были удерживать рубеж. Сейчас так…» – очень спокойный мужчина
Там же – уже в самом Хрящеватом – Грэм Филипс общаемся с местными жителями –священником и его женой – 31 августа 2014 года
Пожилые женщина в белом платке и в очках и мужчина с окладистой седой бородой на сельской улице напротив дома за забором – «Ковшерова Любовь Петровна, – со слезами в голосе. – Я просто говорю: покажите нас по телевизору. Уже целый месяц дети уехали в Россию, они даже не знают, живы мы или не живы. Так пусть они знают, что мы наконец-то выжили в этом аду. Двадцать дней просидели мы в подвале. Просто в подвале. Иногда выходили для того, чтоб кушать на костре готовить. А были такие дни, что мы даже не могли оттуда выйти. Просто выйти не могли. Потому что всё время вот бомбили и бомбили, и бомбили…
Сменялись бесконечно. Сначала пришел Айдар, как этот, батальон Айдар. Потом непонятно, кто пришел. Они их выбили. Они здесь между собой, как говорится, стреляли друг друга. Вот. Потом пришла национальная гвардия. И вот они бесконечно здесь сменялись и между собой воевали, мы ничего не могли понять. И конечно мы просто не могли выйти никуда, потому что…» – мужчина: «Бой идет, катится вот так вот по улице, –показывает рукой. – Стреляют»
Любовь Петровна: «Да. Ну и всё. И каждый день только выйдешь, только слышишь, что горят дома. Дома горят бесконечно. Деревни – практически вы видите. Ее если осталась половина… И мы ж не знаем. Вот сегодня только вышли и узнаем, кто где погиб, кто раненный, кто на эти растяжки… Мы вот 28-го на Успение Пресвятой Богородицы вышли молились с самого утра с батюшкой вышли, возле нас восемь мин противотанковых против дома. Ну, думаем…» – мужчина, вероятно, батюшка: «Перегородили дорогу» – показывает рукой
Грэм: «А как вы считаете, действия украинские войски, нацгвардии, батальоны?» – Любовь Петровна: «Ну, какие ж действия. Вы посмотрите, что они с нами сделали. И они когда пришли, некоторые люди с ними общались. И сами эти бойцы говорят, что: мы думали, вы здесь живете хорошо. А оказывается – что это вы в таких сараях здесь живете? Вы понимаете? Они считают, что мы в сараях живем. Но они даже нас лишили этих сараев.
Вот что люди? Здесь в основном старики живут. пенсионеры. И вот посмотрите, что им теперь делать? Они всю жизнь здесь прожили. Они лишили их всего. Жилья, имущества. Что теперь делать? Как же ж дальше жить? Мы не знаем. Мы не знаем» – разводит руками – Грэм: «А как ваш настрой сейчас? Настроение?» – «Какой у нас настрой? Мы во-первых, очень рады, что нас освободили. Нам хочется мира. Ребята, нам хочется мира, – поворачивается, вероятно, к сопровождающим Грэма ополченцам. – Всё это прекратить. Всю эту войну бессмысленную. Настолько бессмысленную»
Грэм: «А дальше, вы считаете. Будет Украина или Новороссия?» – «Я не поняла вопрос:» – «Здесь будет дальше Украина или Новороссия?» – батюшка: «Люди уже в Украине здесь жить не будут» – качает головой – Любовь Петровна: «Мы хотим только Новороссию» – батюшка: «Это государство, которое убивает своих людей только за то, что они или мыслят по-другому, или хотят немножко лучше жить» – Любовь Петровна: «Мы здесь ничего не хотели. Мы хотели: мы родились вот здесь…
Я чистокровная украинка. Вот я. У меня все родственники украинцы. А батюшка – он в себе имеет кровь украинскую, русскую и белорусскую. Вы понимаете? Но я, по духу своему, я всегда была русская. И всё близко русское. Потому что мы говорили, мы родились здесь, мы говорили на русском языке. И мы собственно говоря, жили мирно и с Украиной. Ну, мы же жили, мы все эти годы жили! Нам по шестьдесят лет. И всё было мирно. Но когда возник вопрос, так сказать: ну дайте нам возможность говорить на русском языке. Если невозможно это, ну, давайте сделаем мы федерацию.
Мы же больше ничего. Мы же не говорили: нет, мы отделимся. Изначально. А почему-то нас обозвали террористами» – батюшка: «Сепаратистами» – «Сепаратистами. Это вот мы. Это посмотрите, они ходят, эти старики, – показывает вокруг. – Это что, сепаратисты и террористы? Нет конечно. Но после того, как Украина снами так поступила, практически уничтожая свое население. Уничтожая всё, что мы здесь создавали. Это край тружеников. Донбасс – это край тружеников. Здесь люди привыкли трудиться. И больше мы собственно ничего не хотели. Дайте нам возможность жить и трудиться. И всё. А почему-то нас решили уничтожить. За что? Ну, за что?»
Грэм: «А как вы считаете, Порошенко?» – «Порошенко?» – батюшка: «Убийца» – Любовь Петровна, продолжает: «Не зря его сейчас называют Потрошенко. И войдет он в историю как Петр Кровавый. И никак иначе» – сопровождающий: «А представиться для титров можете, как вас зовут?» – «Меня зовут Любовь Петровна Ковшарова» – «Протоирей Олег Ковшаров» – Грэм: «Спасибо»
А это уже Грэм общается в Хрящеватом с ополченцами – 31 августа 2014 года
Грэм, спрашивает у коренастого ополченца в армейской кепке, с сединой в бороде: «А почему вы воевать? Почему?» – «Ну, не могу смотреть, когда детей убивают и мирных жителей» – рядом стоят двое мужчин в гражданском, вероятно, местные жители. – Грэм: «А какое сдачи и вообще?» – «Задачи?» – «Да» – «Пехота. Пехота, освобождение Луганска от обстрелов. Чтоб не было смертей. Чтоб люди жили спокойно» – очень спокойный мужчина –.вместо дальнейших слов только кивает головой каким-то своим, непроизнесенным словам
Грэм: «А вы считаешь, что вам будет победой?» – «Я считаю, мы до конца пойдем и победим. На самом деле – это справедливо. Люди верят в это. Мы до конца стоим» – репортер, сопровождающий Грэма: «А можете рассказать про бои, которые недавно были?» – «Честно говоря, я не уполномочен. Рядовой состав. Не имею права» – «Ну, а так в общих чертах, чтобы не раскрывать информацию?» – «Мы держим оборону просто и всё. Нам велено стоять, держать рубежи. Мы их держим» – голос кого-то из ополченцев: «Ну всё, мы едем!» – боец: «Всё, ребята, извините, пожалуйста» – Грэм: Спасибо» – «Ребята, поехали!»
Еще Грэм Филипс – на этот раз уже в Новосветловке – 31 августа 2014 года
Мимо Грэма проезжает бронетранспортер, сплошь «усаженный» бойцами под флагом ЛНР – Грэм: «Можете дать мне сообщение?!» – «Не надо нас снимать, уважамемый» – Грэм: «Ага. Хорёшо» – бронник тормозит – «Поехали» – Грэм: «Дай мне сообщение» – «самый верхний боец, держит пальцы «виктории»: «Давай-давай!» – хохочут – Грэм: «Еще сообщение. Еще, еще» – бойцы только приветственно машут в ответ – бронетранспортер уезжает по дороге – вокруг – залитая солнцем степь
И напоследок – обещанное продолжение первого видео Грэма Филипса по его возвращении на Донбасс, когда он был с бойцами, искавшими позиции орудия украинской армии, обстреливавшего Луганск – оно было на днях в этом журнале – 29 августа 2014 года
Ополченцы в степи – раннее утро, солнце поднимается над горизонтом – ополченец: «Ну, это да. Это туда, ребята» – сопровождающий Грэма, тот самый очень мощный боец: «Гоу. Ребята, растянулись, бля, стоим, как все…» – Грэм: «…Душман, может мне объяснить?» – «А?» – боец с полностью татуированной до плеча рукой с позывным Душман оборачивается к Грэму, улыбается – «Почему вы браться?» – Душман: «Почему мы что?» – на ходу, быстро идут в лучах восходящего солнца – «Почему вы воеваться?»
«Потому что пришли на нашу землю. И хотят навести свои порядки, – идут по хозяйственному двору с сельхозтехникой. – А мы не согласны с ихними порядками, – на ходу разворачивается, осматриваясь, автомат наизготовку, в несколкьих метрах другой боец держит свой сектор обстрела. – Мы и так хорошо жили. Зачем нас захватывать? От кого нас спасать? – идут спиной вперед, держа сектора под прицелом. – Нас не надо ни от кого спасать»
Грэм: «У тебя есть семья, жена?» – «Есть. И работа была хорошая. Шахтер я был, - смеется. – доходят до строений, разворачиваются, опускают автоматы, идут уже спокойно. – Помогаю людям» – Грэм: «А сейчас ты кОмандир?» – Душман: «Нет, не командир. Обычный парень. Такой же, как и все»
Грэм уже другому ополченцу лет тридцати пяти: «Душман, как вам?» – «Душман? Отличный командир. Хороший. Он ведет, своих не бросает никогда. Он трехсотых забирает, под бомбежкой, приезжает, забирает. Хороший парень, ополченец самый настоящий» – голос рядом: «Ничего не боится» – «Да» – второй боец, широко улыбается, показывает большой палец: «Хороший командир» – Грэм: «А вы с ними украински солдаты?»
Первый боец, порывался уже уйти, но возвращается к камере: «Да что, украинские солдаты, – чешет за ухом. – Украинских солдат я пока еще не видел. Хотел бы их увидеть конечно. За то, что я только что сейчас видел. Ребенка, которому десять лет, там у него плечо оторвано. Он двухсотый. Умер. А дедушка его над ним плачет. Вот это вот действительно. Хотелось бы мне встретить и украинского этого армейца, который это стрелял… – слово заглушает разрыв. – Хотелось бы ему…» – умолкает, отворачивается, уходит
>Еще один боец машет рукой камере: «Привет» – Грэм: «Объясните, семья, кто семьяесть?» – «Бедоленко там семья есть» – они у кирпичной стены какого-то строения. – крик: «Всё, парни, по коням!» – ополченец, стоящий на хозяйственном дворе: «Грузимся, Грэм, пошли»
Большая просьба: если это для Вас возможно, пожалуйста сделайте репосты или хотя бы поставьте ссылки на этот материал, потому что материалы от настоящих профессиональных репортеров = таки,х как Грэм Филипс - явление здесь довольно редкое
Итак, неугомонный, отчаянный британский репортер Грэм Филипс вернулся в зону боевых действий - и все мы теперь получили хорошую возможность смотреть репортажи настоящего профессионала. Далее обзор из пяти видео Грэма Филипса, опубликованных вчера репортажей из Хрящеватого и Новосветловки, плюс окончание размещенного здесь 29 августа видео о поиске бойцами места дислокации орудия, обстреливавшего Луганск - читайте, слушайте, смотрите
Грэм Филипс – Хрящеватое – ЛНР – 31 августа 2014 года
Сожженная БМД украинских вооруженных сил стоит меж двух деревьев в десятке метров от жилых домов – ополченец: «Технику вот, видите, под дома людей ставили» – Грэм: «Это чей техник?» – «Это украинская техника. Ставили под дома людей. Специально». Чтоб по ним не стреляли. Вот такие у нас укры, так защищают наше население, – красноречиво показывает рукой. – Специально под дом поставили, чтобы было труднее выбить. И вот. Вон смотрите, и вот»
БМД стоит практически вплотную в разрушенному забору, за ним, вплотную к дому – вторая сожженная единица бронетехники –Грэм: «Это ваш дом?» – хозяин дома: «У меня тут была машина. То, что от нее осталось…» – Гржэ: «Это тоже украинский?» – ополченец: «Наверно. Скорее всего» – хозяин дома: «Нет. Это тут был, это старый» – ополченец: «Давно стоит здесь?» – «Да. Это у той…» – ополченец: «Ну, вот, видите, как с домами поступают» – Грэм: «Это домашний БМП» – «Ага» – оба хохочут
Еще Грэм Филипс из Хрящеватого – 31 августа 2014 года
Сожженный танк с белым номером 23 – Грэм: «Что здесь происходило?» – ополченец, ъудой, стриженый наголо мужчина лет тридцати пяти: «Что здесь происходило? Страшные вещи. Пару слов…» – Гржм: «Точно, подробности, если не против» – «Давайте не на этом фоне. Там вам люди всё расскажут. Меня здесь не было, что здесь происходило. Я мог только со стороны за этим наблюдать. Страшные бомбежки. Всем, чем только можно. Градом, минами. Всё обкладывали.
А местные жители, вот мы с вами пройдем, они вам более подробно расскажут, как они боялись в подвалах и до сих пор боятся – уже третий деньги стрельбы нету, а они боятся выходить оттудова. Потому что их очень напугали. Из подвалов не выпускали, по ихним словам. Не давали ни за водой ходить, ни по улицам передвигаться. Кто-то высовывал голову, сразу стреляли. Говорили: залезьте обратно и никому не ходить. Это всё местные жители вам расскажут. А что я вам могу рассказать?»
Грэм: «А чей это танк?» – «Это танк наш еще, с 17-го числа здесь стоит. Погибли в нем героически экипаж. Когда наступали украинские силы, подбили его. Героически погиб. Своих мы двухсотых, слава богу, забрали» – Грэм: «Только один здесь подбили?» – «Так точно. Танк один наш, техника. Всё остальное брошено здесь укропами. Когда их выбивали отсюдова, они всё бросали, уходили» – Грэм: «А как вы считаете, украинские войски? Украинские войски?»
«Обстановку в войсках Украины? Пагубная. Бегут. Бросают за собой технику. Вот вы посмотрите – вон БМП ихнее стоит, практически на ходу. Разве нормальная армия, которая в состоянии еще что-то сделать, будет бросать свою технику при отступлении? Нет. Они боятся. У них паника. А всё почему? Потому что вот они ополчились против правды. Не мы к ним на землю шли. Я всю жизнь живу в Луганске. И буду жить дальше. Это они ко мне домой пришли. Не я к ним домой. Я ж не пошел на Западную Украину бомбить ихние дома.
Я думаю, вы по Луганску тоже ходили. Видели, как там всё разрушено. У меня вообще на квартале дом полностью выгорел. Минами побомбило. Девятиэтажки. Жилые комплексы. Всё это побомбили, разворотили. Это не мы начали. Они к нам пришли – я еещ раз повторяю. Не мы. Это очень страшно. Люди очень все напуганы и очень боятся. Не хватает еды у людей, воды. Элементарные вещи. И еще эти мародеры… С которыми тоже надо разбираться. Не все люди сознательные. Некоторые на этом наживаются»
Грэм: «А как ваше имя?» – «Меня Денис зовут» – Грэм: «Спасибо» – переходит на английский – показывает воронки в асфальте перед танком – круглые – много – гильзы на следах танковых гусениц на асфальте – «Украинский оставили это туда, убегал?» – «Убегали, оставили технику. Да. Вот это вот БМП ихнее» – кивает на стоящую поодаль на дороге БМП – Грэм: «Это вчера?» – «Нет, это не вчера. Это два или три дня назад было, когда они спасались бегством отсюдова»
Грэм: «А где они сейчас?» – «Отходят. Куда, не знаем. Командованию виднее. У нас цели другие, задачи. Должны были удерживать рубеж. Сейчас так…» – очень спокойный мужчина
Там же – уже в самом Хрящеватом – Грэм Филипс общаемся с местными жителями –священником и его женой – 31 августа 2014 года
Пожилые женщина в белом платке и в очках и мужчина с окладистой седой бородой на сельской улице напротив дома за забором – «Ковшерова Любовь Петровна, – со слезами в голосе. – Я просто говорю: покажите нас по телевизору. Уже целый месяц дети уехали в Россию, они даже не знают, живы мы или не живы. Так пусть они знают, что мы наконец-то выжили в этом аду. Двадцать дней просидели мы в подвале. Просто в подвале. Иногда выходили для того, чтоб кушать на костре готовить. А были такие дни, что мы даже не могли оттуда выйти. Просто выйти не могли. Потому что всё время вот бомбили и бомбили, и бомбили…
Сменялись бесконечно. Сначала пришел Айдар, как этот, батальон Айдар. Потом непонятно, кто пришел. Они их выбили. Они здесь между собой, как говорится, стреляли друг друга. Вот. Потом пришла национальная гвардия. И вот они бесконечно здесь сменялись и между собой воевали, мы ничего не могли понять. И конечно мы просто не могли выйти никуда, потому что…» – мужчина: «Бой идет, катится вот так вот по улице, –показывает рукой. – Стреляют»
Любовь Петровна: «Да. Ну и всё. И каждый день только выйдешь, только слышишь, что горят дома. Дома горят бесконечно. Деревни – практически вы видите. Ее если осталась половина… И мы ж не знаем. Вот сегодня только вышли и узнаем, кто где погиб, кто раненный, кто на эти растяжки… Мы вот 28-го на Успение Пресвятой Богородицы вышли молились с самого утра с батюшкой вышли, возле нас восемь мин противотанковых против дома. Ну, думаем…» – мужчина, вероятно, батюшка: «Перегородили дорогу» – показывает рукой
Грэм: «А как вы считаете, действия украинские войски, нацгвардии, батальоны?» – Любовь Петровна: «Ну, какие ж действия. Вы посмотрите, что они с нами сделали. И они когда пришли, некоторые люди с ними общались. И сами эти бойцы говорят, что: мы думали, вы здесь живете хорошо. А оказывается – что это вы в таких сараях здесь живете? Вы понимаете? Они считают, что мы в сараях живем. Но они даже нас лишили этих сараев.
Вот что люди? Здесь в основном старики живут. пенсионеры. И вот посмотрите, что им теперь делать? Они всю жизнь здесь прожили. Они лишили их всего. Жилья, имущества. Что теперь делать? Как же ж дальше жить? Мы не знаем. Мы не знаем» – разводит руками – Грэм: «А как ваш настрой сейчас? Настроение?» – «Какой у нас настрой? Мы во-первых, очень рады, что нас освободили. Нам хочется мира. Ребята, нам хочется мира, – поворачивается, вероятно, к сопровождающим Грэма ополченцам. – Всё это прекратить. Всю эту войну бессмысленную. Настолько бессмысленную»
Грэм: «А дальше, вы считаете. Будет Украина или Новороссия?» – «Я не поняла вопрос:» – «Здесь будет дальше Украина или Новороссия?» – батюшка: «Люди уже в Украине здесь жить не будут» – качает головой – Любовь Петровна: «Мы хотим только Новороссию» – батюшка: «Это государство, которое убивает своих людей только за то, что они или мыслят по-другому, или хотят немножко лучше жить» – Любовь Петровна: «Мы здесь ничего не хотели. Мы хотели: мы родились вот здесь…
Я чистокровная украинка. Вот я. У меня все родственники украинцы. А батюшка – он в себе имеет кровь украинскую, русскую и белорусскую. Вы понимаете? Но я, по духу своему, я всегда была русская. И всё близко русское. Потому что мы говорили, мы родились здесь, мы говорили на русском языке. И мы собственно говоря, жили мирно и с Украиной. Ну, мы же жили, мы все эти годы жили! Нам по шестьдесят лет. И всё было мирно. Но когда возник вопрос, так сказать: ну дайте нам возможность говорить на русском языке. Если невозможно это, ну, давайте сделаем мы федерацию.
Мы же больше ничего. Мы же не говорили: нет, мы отделимся. Изначально. А почему-то нас обозвали террористами» – батюшка: «Сепаратистами» – «Сепаратистами. Это вот мы. Это посмотрите, они ходят, эти старики, – показывает вокруг. – Это что, сепаратисты и террористы? Нет конечно. Но после того, как Украина снами так поступила, практически уничтожая свое население. Уничтожая всё, что мы здесь создавали. Это край тружеников. Донбасс – это край тружеников. Здесь люди привыкли трудиться. И больше мы собственно ничего не хотели. Дайте нам возможность жить и трудиться. И всё. А почему-то нас решили уничтожить. За что? Ну, за что?»
Грэм: «А как вы считаете, Порошенко?» – «Порошенко?» – батюшка: «Убийца» – Любовь Петровна, продолжает: «Не зря его сейчас называют Потрошенко. И войдет он в историю как Петр Кровавый. И никак иначе» – сопровождающий: «А представиться для титров можете, как вас зовут?» – «Меня зовут Любовь Петровна Ковшарова» – «Протоирей Олег Ковшаров» – Грэм: «Спасибо»
А это уже Грэм общается в Хрящеватом с ополченцами – 31 августа 2014 года
Грэм, спрашивает у коренастого ополченца в армейской кепке, с сединой в бороде: «А почему вы воевать? Почему?» – «Ну, не могу смотреть, когда детей убивают и мирных жителей» – рядом стоят двое мужчин в гражданском, вероятно, местные жители. – Грэм: «А какое сдачи и вообще?» – «Задачи?» – «Да» – «Пехота. Пехота, освобождение Луганска от обстрелов. Чтоб не было смертей. Чтоб люди жили спокойно» – очень спокойный мужчина –.вместо дальнейших слов только кивает головой каким-то своим, непроизнесенным словам
Грэм: «А вы считаешь, что вам будет победой?» – «Я считаю, мы до конца пойдем и победим. На самом деле – это справедливо. Люди верят в это. Мы до конца стоим» – репортер, сопровождающий Грэма: «А можете рассказать про бои, которые недавно были?» – «Честно говоря, я не уполномочен. Рядовой состав. Не имею права» – «Ну, а так в общих чертах, чтобы не раскрывать информацию?» – «Мы держим оборону просто и всё. Нам велено стоять, держать рубежи. Мы их держим» – голос кого-то из ополченцев: «Ну всё, мы едем!» – боец: «Всё, ребята, извините, пожалуйста» – Грэм: Спасибо» – «Ребята, поехали!»
Еще Грэм Филипс – на этот раз уже в Новосветловке – 31 августа 2014 года
Мимо Грэма проезжает бронетранспортер, сплошь «усаженный» бойцами под флагом ЛНР – Грэм: «Можете дать мне сообщение?!» – «Не надо нас снимать, уважамемый» – Грэм: «Ага. Хорёшо» – бронник тормозит – «Поехали» – Грэм: «Дай мне сообщение» – «самый верхний боец, держит пальцы «виктории»: «Давай-давай!» – хохочут – Грэм: «Еще сообщение. Еще, еще» – бойцы только приветственно машут в ответ – бронетранспортер уезжает по дороге – вокруг – залитая солнцем степь
И напоследок – обещанное продолжение первого видео Грэма Филипса по его возвращении на Донбасс, когда он был с бойцами, искавшими позиции орудия украинской армии, обстреливавшего Луганск – оно было на днях в этом журнале – 29 августа 2014 года
Ополченцы в степи – раннее утро, солнце поднимается над горизонтом – ополченец: «Ну, это да. Это туда, ребята» – сопровождающий Грэма, тот самый очень мощный боец: «Гоу. Ребята, растянулись, бля, стоим, как все…» – Грэм: «…Душман, может мне объяснить?» – «А?» – боец с полностью татуированной до плеча рукой с позывным Душман оборачивается к Грэму, улыбается – «Почему вы браться?» – Душман: «Почему мы что?» – на ходу, быстро идут в лучах восходящего солнца – «Почему вы воеваться?»
«Потому что пришли на нашу землю. И хотят навести свои порядки, – идут по хозяйственному двору с сельхозтехникой. – А мы не согласны с ихними порядками, – на ходу разворачивается, осматриваясь, автомат наизготовку, в несколкьих метрах другой боец держит свой сектор обстрела. – Мы и так хорошо жили. Зачем нас захватывать? От кого нас спасать? – идут спиной вперед, держа сектора под прицелом. – Нас не надо ни от кого спасать»
Грэм: «У тебя есть семья, жена?» – «Есть. И работа была хорошая. Шахтер я был, - смеется. – доходят до строений, разворачиваются, опускают автоматы, идут уже спокойно. – Помогаю людям» – Грэм: «А сейчас ты кОмандир?» – Душман: «Нет, не командир. Обычный парень. Такой же, как и все»
Грэм уже другому ополченцу лет тридцати пяти: «Душман, как вам?» – «Душман? Отличный командир. Хороший. Он ведет, своих не бросает никогда. Он трехсотых забирает, под бомбежкой, приезжает, забирает. Хороший парень, ополченец самый настоящий» – голос рядом: «Ничего не боится» – «Да» – второй боец, широко улыбается, показывает большой палец: «Хороший командир» – Грэм: «А вы с ними украински солдаты?»
Первый боец, порывался уже уйти, но возвращается к камере: «Да что, украинские солдаты, – чешет за ухом. – Украинских солдат я пока еще не видел. Хотел бы их увидеть конечно. За то, что я только что сейчас видел. Ребенка, которому десять лет, там у него плечо оторвано. Он двухсотый. Умер. А дедушка его над ним плачет. Вот это вот действительно. Хотелось бы мне встретить и украинского этого армейца, который это стрелял… – слово заглушает разрыв. – Хотелось бы ему…» – умолкает, отворачивается, уходит
>Еще один боец машет рукой камере: «Привет» – Грэм: «Объясните, семья, кто семьяесть?» – «Бедоленко там семья есть» – они у кирпичной стены какого-то строения. – крик: «Всё, парни, по коням!» – ополченец, стоящий на хозяйственном дворе: «Грузимся, Грэм, пошли»
Большая просьба: если это для Вас возможно, пожалуйста сделайте репосты или хотя бы поставьте ссылки на этот материал, потому что материалы от настоящих профессиональных репортеров = таки,х как Грэм Филипс - явление здесь довольно редкое
Journal information